Комментарий, принадлежащий перу известного имамитского факиха, мухаддиса и теолога 5 в.х. / 11 в. н.э. Мухаммада б. Хасана Туси, известного как Шейх Туси. Сочинение представляет собой первое полное шиитское толкование Священного Корана, в котором автор не только пересказывает бытующие предания, но и оценивает взгляды на экзегетику своих предшественников и современников, опираясь на доводы разума, а также сведения различных наук. Поэтому данный тафсир представляет собой компендиум различных наук и отраслей знания, относящихся к коранической экзегетике. Это — арабская грамматика, риторика, стилистика, хадисоведение, фикх, теология и история (с. 339). Сам Шейх Туси в своём труде «Фихрист» (с. 288) говорит, что у него есть неподражаемая книга о толковании Корана (о суждениях предшествующих и современных учёных см.: Табарси, т. 1, Введение, с. 75; Бахр ал-‘улум, т. 3, с. 228; Ака Бузург Тихрани, т. 3, с. 328; Хаким, с. 310—312). До появления тафсира Туси шиитские экзегеты ограничивались лишь пересказом хадисов, переданных от асхабов или имамов — мир им, а также указанием на некоторые лексикологические аспекты, иногда прибавляя к ним иудейские предания (см., например, «Тафсир» Фирата Куфи, «Тафсир» ‘Айаши, «Тафсир» ‘Али б. Ибрахима Куми). Из числа суннитских экзегетов лишь Табари (ум. 310/922-923) не только пересказывает мнения последователей различных школ, но и подвергает их критическому анализу, выбирая наиболее достоверное, по его мнению, предание (Ал-е Йасин, т. 2, с. 23—25).
«Ат-Тибйан фи тафсир ал-Кур’ан» представляет собой полное толкование Корана в десяти томах, структурированное по порядку следования сур. Автор сочинения в начале каждой суры указывает её название, причины подобного наименования, отношение её к Мекке или Медине, наличие в ней «отменяющих» или «отмененных» айатов. Затем он исследует различие в способах рецитации суры, лексические значения слов, этимологию, морфологию, синтаксис, а иногда и стилистические особенности айатов, в конце концов, объясняя и истолковывая общий их смысл (подробнее о методе Шейха Туси при изложении экзегетических вопросов см.: Акбарабади, т. 2, с. 371—378; Джа‘фар, с. 87—93). Манера и порядок изложения Шейха Туси, несомненно, были использованы в тафсире «Маджма‘ ал-байан фи тафсир ал-Кур’ан» («Собрание речений о толковании Корана») Амин ал-ислама Табарси (ум. 538/1143) с той только разницей, что последний чётко отделяет друг от друга аспекты лексики, вокализации, чтений, божественного ниспослания и смыслового содержания айатов.
Объяснив во Введении, что побудило его к написанию своего тафсира, Шейх Туси говорит, что не видел ни одного шиитского учёного, который написал бы книгу, содержащую полное толкование Корана со всеми вариантами и включающую в себя достижения всех наук. Лишь некоторые из них приводят предания, содержащиеся в сборниках хадисов, при этом глубоко их не исследуя и не пытаясь истолковать встречающиеся в них тёмные места. В этом отношении автор разделяет суннитских учёных на три группы: 1) те, кто, подобно Табари, скрупулезно собрал в своём тафсире все предания вплоть до последнего слова; 2) те, кто кратко объясняют значение непонятных слов и трудных мест в Коране; 3) те, кто пошёл по среднему пути, уделяя больше внимания тем наукам, в которых сам больше разбирался. Например, Заджжадж и Фарра’ уделяли больше внимания грамматике, Муфассал б. Салама — лексикологии и этимологии, Абу ‘Али Джабба’и — теологии, а Абу-л-Касим Балхи — фикху. Туси признаёт лучшими только два тафсира, принадлежащие учёным-му‘тазилитам Абу Муслиму Мухаммаду б. Бахру Исфахани (ум. 320/932-933) и ‘Али б. ‘Исе Руммани (ум. 384/994-995), однако при этом отмечает, что и они иногда отвлекались на посторонние темы (примеры высказываний Туси о тафсире Абу Муслима см. целый ряд мест в: Гийаси Кермани; о сравнении частей тафсира «ат-Тибйан» с тафсиром Руммани см.: Айат Аллах-заде-йе Ширази, т. 2, с. 486—488). В связи с этим Туси старается включить в свой тафсир все светские и коранические науки, стремится объяснить коранические аллегории, изложить теологическую полемику в борьбе со сторонниками божественного предопределения (джабаритами) и разного рода антропоморфистами (муташаббихитами и муджассимитами), а также со ссылкой на коранические айаты привести доводы шиитских учёных в пользу истинности своего мазхаба (ат-Тибйан, т. 1, Введение, с. 1—2).
Шейх Туси начинает свой труд с главы, в которой излагает ряд общих положений по экзегетике и коранистике. Сначала он отвергает теорию об искажении текста Корана как путём поиска иных значений слов, так и повреждением айатов, а затем, вслед за Саййидом Муртазой (355—436/966—1044) возводит все шиитские и суннитские предания об изъятии из Корана множества айатов к «преданию одного» (хабар-е вахед), которое никоим образом не заслуживает доверия и, по верному предположению, нисколько не умаляет уверенности в неповрежденности существующего текста Корана (т. 1, Введение, с. 3). Далее, Туси не считает предание, запрещающее толковать Коран в соответствии с собственным мнением, препятствием для размышления над его смыслом и изучения внешней формы изложения айатов. При этом автор разделяет смысловое содержание коранических айатов на 4 группы, из которых только одна находится за пределами человеческого понимания: 1) айаты, ведение в которых принадлежит только Господу: например, знание точного времени наступления дня всеобщего восстановления в айате 186 суры «А‘раф» («Преграды»); 2) айаты, внешняя форма выражения которых соответствует их внутреннему содержанию, поэтому всякий, кто знаком с арабским языком, способен понять их смысл: например, запрет убийства в айате 151 суры «Ан‘ам» («Скот»); 3) короткие айаты, внешняя форма выражения которых не передает всего их смысла: например, детали отправления обрядов хаджжа в айате 91 суры «Ал ‘Имран» («Семейство ‘Имрана»); смысл подобных айатов можно понять только в свете речений Пророка и имамов — мир им; в подобных случаях нельзя предлагать толкование, опирающееся на собственное мнение или следовать другим экзегетам, если только точка зрения последних не принята всеми; 4) айаты, слова в которых имеют два или несколько вероятных смысловых вариантов: в данном случае, если у нас нет ни логического обоснования, ни подтверждения истинности одного из этих вариантов со стороны Пророка или непорочных имамов, мы должны констатировать, что внешняя форма выражения айата допускает несколько возможных толкований (т. 1, Введение, с. 4—6). Туси подчёркивает, что следование мнению любого из экзегетов недопустимо — при выборе всякого комментария или аллегорического толкования необходимо опираться на логические доводы или основы мусульманского законодательства. При этом автор сочинения никоим образом не относит «предание одного» (хабар-е вахед) к числу основ мусульманского законодательства при толковании Корана (Там же. Введение, с. 6—7). Подобное деление айатов на группы во многом сходно с классификацией Табари (т. 1, с. 25—26) — ее источником является хадис, приписываемый Ибн ‘Аббасу (текст хадиса см.: Заркеши, т. 2, с. 164).
Вслед за рассмотренной, следуют ещё три важных темы. Сначала Туси признаёт общие для всех мусульман предания о низведении Корана в «семи буквах» (Ахруф саб‘а) «преданием одного», не имеющим обязательной силы, а затем, перечислив различные точки зрения мусульманских учёных, поясняет, что, если допустить истинность этих преданий, наилучшим их объяснением следует признать то, что под «семью буквами» подразумевается семь различных способов чтения Корана: расхождения касаются, в частности, букв в слове, огласовок, префиксов и аффиксов (ср.: Заркеши, т. 1, с. 334—336). Ведь и шиитские имамы разрешали читать Коран, основываясь на различных вариантах, предлагаемых профессиональными чтецами (ат-Тибйан, т. 1, с. 7—8). По-видимому, прежде никто из шиитских и суннитских ученых не указывал на данное обстоятельство, поскольку эти предания, как бы их не трактовали, не связаны с семью вариантами чтения Корана (см.: ал-Байан фи тафсир ал-Кур’ан). При этом данное объяснение не имеет очевидной связи и с разрешением читать Коран в соответствие с различными вариантами профессиональных чтецов. Затем Туси рассматривает деление айатов на «очевидные» и «аллегорические», а также приводит аргументы в пользу существования в Коране «аллегорических» айатов. Теория отмены коранических айатов — последняя тема, подробно рассмотренная Шейхом Туси во Введении. Опровергая доводы противников наличия в Коране «отменяющих» и «отменённых» айатов, Туси признает теорию отмены возможной и действительной для повелений, запретов и сообщений, содержащихся в Коране. Упомянув об известной классификации видов отмены (отмена предписания без чтения, отмена чтения без предписания, отмена предписания и чтения), автор сочинения принимает первые два (т. 1, Введение, с. 9—13; ср.: т. 1, с. 393—304, где все три вида считаются возможными, а третий — гипотетическим). При этом имамитские законоведы и комментаторы по большей части признавали возможность реального существования только первого вида, считая, что второй и третий неизбежно приводят к искажению текста Корана (см., например: Хоййи, с. 205—207, 285—286).
Туси в своём сочинении «ат-Тибйан фи тафсир ал-Кур’ан» уделяет большое внимание лексикологическим и экзегетическим трудам своих предшественников, неизменно приводя, а в большинстве случаев и исследуя, их мнения по вопросам литературы, теологии, а иногда юриспруденции и догматики. Поэтому все эти темы занимают большую часть его тафсира. Широкий объём сведений из области языкознания и литературы выделяет комментарий Шейха Туси в этом отношении из числа предшествующих ему шиитских и даже суннитских комментариев. Туси нередко исследует взгляды таких лексикографов и грамматиков, как Сибавайх, Халил б. Ахмад (на которого он ссылается в интерпретации автора «Китаб ал-‘айн»), Киса’и, Са‘алиб, Фарра’, Ибн Дурайд и др. (прочих авторов см. в: «Ал-е Йасин», т. 2, с. 40), излагая при этом собственную независимую точку зрения. Несмотря на то, что и до Шейха Туси велась дискуссия о существовании или отсутствии в Коране заимствованных слов, он затрагивает и эту тему. Из общего количества слов, относительно которых велись споры, Туси указывает лишь на некоторые и пытается привести их к арабскому корню. Например, слово ар-Рахман он выводит из рахматун (т. 1, с. 29—30), миск — из арабской основы маск со значением «удерживание» (т. 10, с. 303), Турат — из вара в значении «высекать искры», а Инджил — из наджл со значением «потомок» (т. 2, с. 391). В связи с тем, что Туси использует имамитские предания, основанные на допустимости вариативного чтения Корана, для решения возникающих проблем самого разного рода (т. 1, Введение, с. 9), он, говоря о чтении Корана, указывает на варианты известных чтецов, иногда документально подтверждая их особое мнение (см., например: т. 2, с. 221; т. 3, с. 205) или отдавая предпочтение одному из чтений (см., например: т. 5, с. 221; т. 6, с. 152; т. 7, с. 113). При этом автор никогда безоглядно не принимает взглядов чтецов и порой даже осуждает их варианты чтения (см., например, критику чтения Хамзы Куфи: т. 1, с. 58; критику чтения Убаййа б. Ка‘ба и ‘Абдаллаха б. Мас‘уда: т. 1, с. 437; критику чтения Йа‘куба б. Исхака: т. 1, с. 435).
В «ат-Тибйане» содержится множество цитат стихов доисламских и исламских поэтов — А‘ши, Набиги, Имру’лкайса, Зухайра б. Аби Салами и Джарира б. ‘Атийи (полный перечень имен поэтов см.: Джа‘фар, с. 223—227). Большая часть этих цитат, количество которых не имеет прецедентов в прежних шиитских и суннитских комментариях, несомненно, встречается также и в «Маджму‘ ал-байан» Табарси. Вместе с тем, Туси обращается к поэзии не для того, чтобы подтвердить чудесность или художественную выразительность Корана, но по необходимости, а иногда лишь для пояснения того или иного слова, употребляемого в нем. Ведь, по мнению автора, если бы не упрямство еретиков, мы не нуждались бы в поэзии и пр. для объяснения встречающихся в Коране аллегорий. Поэтому все эти аллегории в конечном итоге возводятся к тому или иному бейту доисламских поэтов или высказываниям арабов-бедуинов, хотя достоинство и речения Пророка выше притч Набиги и Зухайра (ат-Тибйан. Т. 1. Введение, с. 16). В виду начитанности Шейха Туси в юриспруденции имамитов и суннитских мазхабов, в его тафсире затрагиваются также вопросы фикха и догматики. Вслед за айатами-повелениями Шейх передаёт точки зрения имамитских законоведов по главным и второстепенным вопросам рассматриваемой тематики, указывая на их расхождения с прочими суннитскими юридическими школами (см.: т. 3, с. 307—308, 449—452, 512—514) и, по большей части, отсылая за подробностями к своим сочинениям по фикху — «Нихайа», «Мабсут» и «Хилаф» (см., например, о кисасе: т. 2, с. 103—104; о и‘тикафе см.: т. 2, с. 136—137; о хаджже см.: т. 2, с. 154—160). В ряде случаев, при наличии существенных расхождений между шиитским и суннитским фикхом Туси более подробно рассматривает юридические доводы других школ и при этом старается, опираясь на внешнюю форму выражения айатов или даже опуская некоторые из положений этих школ, в дискуссионной манере подкорректировать их аргументацию и утвердить юридические воззрения имамитов (см., например, вопрос об истинности института временного брака: т. 3, с. 165—167; о ложности троекратного произнесения слова «Развод» в одном собрании: т. 2, с. 248; о ложности кийаса в шари‘ате: т. 9, с. 560; о ложности ‘аула и та‘сиба: т. 7, с. 106—107; вопрос о наследии пророков: т. 7, с. 106, т. 8, с. 82—83).
При рассмотрении догматических вопросов важнее всего то, что Шейх Туси не принимает ни одну попытку обосновать с помощью айатов обязательность «предания одного»: отвергая ссылки на айат «Наба’» (т. 9, с. 343—344) и айат «Нафр» (т. 5, с. 322), он даже опирается на такие айаты, как «И не следуй за тем, о чём у тебя нет знания» (ал-Исра’, «Перенёс ночью», 17:36), дабы показать, что «предание одного» не является необходимым знанием и действовать в соответствии с ним не обязательно (т. 6, с. 477; ср.: ‘Иддат ал-усул, т. 1, с. 336—338, где Туси признает в качестве иджма‘ суждение, позволяющее поступать в соответствии с «преданием одного», переданным надежным имамитским рави). Шейх также считает, что теория отмены в Коране допускается сунной (т. 1, с. 398) и на основании своих собственных доводов отвергает ссылки на Коран (например, айат «Скажи: “Не быть тому, что я заменю его по своей воле…”» (Йунус, 15)) своих противников, считающих теорию отмены в Коране разрешённой сунной (т. 5, с. 350—351). Говоря о непочтительности, Туси считает грехом даже само намерение его совершить — в этом он опирается на айат 19 суры «Нур» («Свет», № 24), в котором Господь обещает мучительное наказание для распространяющих грех (т. 7, с. 419).
Теологические споры, ведшиеся в эпоху Шейха Туси, придают «ат-Тибйану» заметный теологический оттенок, вследствие чего, видимо, возможно, вслед за Табатаба’и (с. 50—51), назвать его «теологическим тафсиром». До появления рассматриваемого сочинения составлялись пространные и краткие «теологические тафсиры»: среди них «Хака’ик ат-та’вил» («Истины аллегорического толкования») Саййида Рази, два сочинения кази ‘Абд ал-Джаббара Му‘тазили — «Муташабих ал-Кур’ан» («Аллегории в Коране») и «Танзих ал-Кур’ан ‘ан ал-мата‘ин» («Очищение Корана от сквернословия»), а также переписка по экзегетическим вопросам Абу-л-Касима Балхи, Абу ‘Али Джаба’и, ‘Али б. ‘Исы Руммани и Абу Муслима Мухаммада б. Бахра Исфахани. Кроме того, аргументация последователей каждой из теологических школ в пользу наличия в Коране аллегорических айатов превращает тафсир в арену их споров в защиту своих убеждений. Шейх Туси отмечает чрезвычайные интенсивность и распространённость теологических споров, упоминает имена ряда теологов и во Введении к «ат-Тибйану» (т. 1, с. 1—2) обещает затронуть тему коранических аллегорий, а также ответить заблудшим отступникам — сторонникам божественного предопределения (джабаритам) и разного рода антропоморфистам (муташаббихитам и муджассимитам). С другой стороны, Туси в своём тафсире рассуждение и исследование религии считает обязательным, а слепое следование авторитетам — бесполезным (т. 4, с. 39—40; т. 7, с. 16; т. 9, с. 192; т. 10, с. 69): автор подкрепляет свою уверенность в правильности и истинности споров в подобных вопросах доводами и свидетельствами из Священного Корана (т. 4, с. 192; т. 7, с. 27; т. 8, с. 214). В этой связи в «ат-Тибйане» встречается масса опровержений убеждений и мнений танасухитов, хашавитов, хариджитов, крайних шиитов, джабаритов, муташаббихитов, муджассимитов, мурджи’итов и му‘тазилитов (Ал-е Йасин, т. 2, ч. 38). При этом комментатор лишь в редких случаях вступает в теологическую полемику с иудаистами и христианами (см.: т. 1, с. 427—487; т. 2, с. 472; т 3, с. 497).
В тех областях теологических споров, в которых у шиитов имеется особое мнение, Шейх Туси пускается в их защиту, опираясь на айаты, предания и доводы разума. Например, в дискуссии об имамате он считает имама непорочным (т. 1, с. 449; т. 3, с. 236; т. 8, с. 339—340) и назначенным по преемству (т. 5, с. 48—49), а ‘Али — мир ему — непосредственным преемником благородного Пророка (т. 3, с. 559; по вопросу об имамате см. также: т. 1, с. 448—449; т. 6, с. 417). Точно также Шайх считает обязательным применение принципа сокрытия веры (такийа) в случае угрозы для жизни (т. 2, с. 435), опровергает аргументацию Джубба’и, запрещающую этот принцип (т. 4, с. 165), а также в целом ряде мест доказывает заступничество Пророка в отношении верующих (т. 1, с. 213; т. 9, с. 37).
Значительная часть теологических опровержений Шейха Туси в «ат-Тибйане» посвящена сторонникам божественного предопределения и взглядам аша‘ритов, большинству которых сопутствует му‘тазилитская точка зрения. Туси отвергает попытки приписать Господу такие качества, как заблуждение и неверие, принятие наставления и веру (т. 5, с. 96; т. 8, с. 407; т. 9, с. 398), а также признает невозможным лицезрение Всевышнего как в этом, так и в будущем мирах (т. 4, с. 536). Кроме того, автор приводит доводы против таких концепций, как невыполнимое предписание (т. 2, с. 125—126, 257; т. 3, с. 177; т. 7, с. 379—394; т. 10, с. 184—185), сотворённость всех деяний и грехов рабов Аллаха (т. 4, с. 141; т. 6, с. 237, 478; т. 8, с. 513), наказание детей за грехи родителей (т. 3, с. 66; т. 6, с. 228, 458; т. 9, с. 10), соотношение возможности действовать и деяния (т. 2, с. 120, 538; т. 10, с. 16, 271), а также лишение благодеяний неверующих (т. 1, с. 30; т. 2, с. 190; т. 6, с. 415; т. 7, с. 285). Вероятно, наиважнейшим вопросом, в котором Шейх сходится с му‘тазилитами, является тема сотворённости Корана и появления Слова Аллаха. Туси во многих местах (т. 1, с. 399, 432—433; т. 3, с. 394; т. 4, с. 248, 423; т. 6, с. 92, 320; т. 7, с. 228, 255; т. 9, с. 178, 180) отвергает взгляды ханбалитов и аша‘ритов, основанные на признании предвечности Корана, и подтверждает это ссылкой на целый ряд айатов. Вместе с тем, Туси критикует некоторые воззрения му‘тазилитов. Например, он не признает, что великий грешник находится на ступени между двумя ступенями (манзалат байн ал-манзалатайн) — верой и неверием (т. 8, с. 388), а также отвергает концепцию «перечеркивания деяний» (т. 2, с. 480; т. 9, с. 44, 341; т. 10, с. 394—395). Автор, в противоположность му‘тазилитам, считает непозволительным приписывать пророкам забывчивость и упущения во время исполнения ими своей пророческой миссии, однако поскольку пророки характеризуются человеческими качествами, то вне пределов пророческой миссии он признает, что пророки допускали упущения и проявляли забывчивость — если они не доходили до умственного расстройства (т. 4, с. 165—166; другие примеры критики Туси в адрес му‘тазилитов, а также других теологических школ, таких как мурджи’иты, муджассимиты, мушаббихиты, танасухиты и пр., см.: Фазил, т. 3, с. 542—564; Хаким, с. 233—309).
Сохранились две выборки из тафсира «ат-Тибйан». Первый из них подготовлен Ибн Идрисом Хилли (543—598/1148—1202) и имеет название «ал-Мунтахаб мин тафсир ал-Кур’ан ва-н-нукат ал-мустахраджат мин китаб “ат-Тибйан”» («Избранное из толкования Корана и тонкие мысли, извлеченные из книги “ат-Тибйан”»). Данное сочинение еще называют «Мухтасар ат-Тибйан» («Сокращение “ат-Тибйана”») или «Мунтахаб ат-Тибйан» («Избранное из “ат-Тибйана”») (Ака Бузург Техрани, т. 20, с. 184; Ибн Идрис Хилли, т. 1. Мукаддима Риджа’и, с. 11). Другую книгу с названием «ат-Та‘ликат ‘ала-т-Тибйан» («Приложения к “ат-Тибйану”») Шахид Сани[1] и Шейх Хур ‘Амили приписывают Ибн Идрису и считают её комментарием на полях и критическими замечаниями Ибн Идриса к тафсиру «ат-Тибйан» (Хур ‘Амили, ч. 2, с. 244; Ака Бузург Тихрани, т. 4, с. 225). Данная характеристика неверна, поскольку обе книги одинаковы, а под словом «та‘ликат» подразумеваются не трудности или критические замечания, а его прямое лексическое значение, то есть вопросы, относящиеся к «ат-Тибйану» (ср.: Ака Бузург Техрани, т. 20, с. 185). Начало и окончание каждой части (бахш) «ал-Мунтахаба» Ибн Идрис именует «приложением» (см., например: т. 1, с. 140—141; 230—231; 330—331). Хотя Ибн Идрис и был первым, кто выступил против многих юридических и догматических воззрений Шайха Туси, он в своей книге не оспорил ни одного экзегетического положения последнего (Бахр ал-‘улум, т. 3, с. 229). Ещё одну выборку из тафсира «ат-Тибйан» под названием «Мухтасар ат-Тибйан» («Избранное из “ат-Тибйана”») сделал Абу ‘Абдаллах Мухаммад б. Харун, известный как Ибн Каль (ум. 597/1201) (Хур ‘Амили, ч. 2, с. 311; Ака Бузург Тихрани, т. 4, с. 245).
Впервые «ат-Тибйан фи тафсир ал-Кур’ан» был издан в Тегеране литографским способом в двух томах формата 50×30 см в 1362 и 1365 г.х. (1322 и 1325 г. с.х. / 1943 и 1946 г. н.э.) Мирзой ‘Али Ака Ширази при посредничестве своего современника факиха Саййида Мухаммада Худжжат Куха Камари (ум. 1372/1953). Затем сочинение было издано в Наджафе в десяти томах в период между 1376/1957 и 1382/1963 гг. под редакцией Ахмада Хабиба Касира ‘Амили и с введением Ака Бузурга Тихрани (Ирани Куми, с. 39—40). Это издание, неоднократно перепечатанное офсетным способом в различных местах, включает в себя все необходимые указатели — хадисов, теологических опровержений, айатов, пословиц и лексический. Недавно «Центром исламской печати» был подготовлен критический текст этого тафсира (Кум, первые три тома 1413—1417/1992—1996), в первый том которого, помимо «Введения» Ака Бузурга Тихрани, включена «Краткая история коранической экзегезы у шиитов» Джа‘фара Субхани (см.: т. 1, с. 97—253).
Лит.: Коран; Мухаммад Мухсин Ака Бузург Тихрани, Аз-Зари‘а ила тасаниф аш-ши‘а, Бейрут, 1403/1983; Мухаммад Хасан Ал-е Йасин, Минхадж ат-Туси фи тафсир ал-Кур’ан, т. 2, Мешхед, 1350/1971; Муртаза айат Аллах-заде Ширази, ‘Арадду ла туджжах ал-лугави фи тафсир ат-Тибйан, [б. м., м.г.]; Ибн Идрис Хилли, Ал-Мунтахаб мин тафсир ал-Кур’ан ва-н-нукат ал-мустахраджат мин китаб ат-Тибйан, Кум, 1409/1988; Са‘ид Ахмад Акбарабади, Аш-шейх ат-Туси ва минхадж фи тафсир ал-Кур’ан, [б. м., м.г.]; Акбар Ирани Куми, Равеш-е Шейх Туси дар тафсир-е Тибйан, Тегеран, 1371/1992; Мухаммад Махди б. Муртаза Бахр ал-‘улум, Риджжал ас-саййид Бахр ал-‘улум: ал-ма‘руф би-л-фава’ид ар-риджжалийа, Тегеран, 1363/1984; Худаййар Джа‘фар, Аш-шейх ат-Туси муфассаран, Кум, 1378/1999; Мухаммад б. Хасан Хур ‘Амили, Амал ал-амал, ч. 2, Кум, 1362/1983; Хасан ‘Иса Хаким, Аш-шейх ат-Туси Абу Джа‘фар Мухаммад б. ал-Хасан (385—460 г.х.), Наджаф, 1395/1975; Абу-л-Касим Хоййи, Ал-Байан фи тафсир ал-Кур’ан, Бейрут, 1408/1988; Мухаммад б. Бахадур Заркеши, Ал-Бурхан фи ‘улум ал-Кур’ан, Бейрут, 1408/1988; Хасан Садр, Та’сис аш-ши‘а ли ‘улум ал-ислам, [Багдад, 1370/1991], Тегеран [б.г.]; Мухаммад Хусайн Табатаба’и, Кур’ан дар ислам, Тегеран, 1350/1971; Табарси; Табари, Джами‘; Мухаммад б. Хасан Туси, Ат-Тибйан фи тафсир ал-Кур’ан, Бейрут [б.г.]; то же, Кум, 1413; его же, ‘Иддат ал-усул, Кум, 1403/1983; его же, Ал-Фихрист, Мешхед, 1351/1972; Мухаммад Риза Гийаси Кермани, Барраси-йе ара’ ва назарат-е тафсири-йе Абу Муслим Исфахани, Кум, 1374/1995; Махмуд Фазил, Мукаддаме-йи бар ара’ ва назарийат-е калами-йе Шейх Туси дар тафсир-е Тибйан, т. 3, Мешхед, 1354/1975.
Муртаза Карими Нийа
[1] Шахид Сани («Второй великомученик») ― прозвище Зайн ал-дина б. ‘Али б. Ахмада б. Мухаммада б. Джамал ал-дина б. Таки ал-дина б. Салиха (р. 1506), известного факиха имамитского толка, знатока рациональных и повествовательных наук, первого имамитского (шиитского) учёного, написавшего о результатах своих исследований в области теории науки (‘илм ал-дирайа) и казнённого в 965 х. с./1558 г., в период правления султана Салима. Данное прозвище связано с тем, что это был второй великомученик, после Мухаммада б. Макки б. Хамида б. Ахмада Набати ‘Амили Дазйини, знаменитого шиитского факиха, казнённого из-за религиозных убеждений в 786 х. л./1384 г. и прозванного Шахид-и аввал («Первый великомученик»).
Источник: www.alquran.ru
