Тахадди – термин в коранистике и мусульманском спекулятивном богословии (калам), означающий «поиск Священным Кораном соперников» или, согласно более широкой характеристике, «поиск соперников любым пророком, совершающим чудеса с целью доказать немощь своих противников». Этот термин, опирающийся на специфическое объяснение «вызова Священного Корана», впервые получил распространение в богословских сочинениях III в. х. / IX в. н.э. В соответствие с упомянутым объяснением, самим по себе имеющем давнее происхождение, Священный Коран бросил вызов противникам в литературном изяществе и художественных достоинствах и не нашёл себе соперника.
Относительно предпосылок появления подобного взгляда, во-первых, необходимо сказать, что в целях доказательства того, что истоки Корана находятся в Божественном Откровении, в различных местах Священной Книги противникам предлагается создать 10 сур, подобных кораническим (Худ, 11:13—14), а иногда и одну суру (Корова, 2:23) или даже хотя бы одно похожее слово (Гора, 52:34). В Священном Коране поясняется, что даже если «люди и джинны» соберутся вместе, то не смогут создать ничего подобного Священной Книге (Перенёс ночью, 17:88). Хотя в упомянутых айатах предельно ясно указывается на «вызов», в богословских сочинениях чётко не объясняется, на основе каких критериев определяется «речение, подобное Корану».
Взглянув на другие айаты, можно найти ответ. Например, иногда речь заходит о направляющей роли Корана и противникам предлагается показать лучшую книгу для руководства, в случае если таковая им известна (Рассказ, 28:49. См. также: Украшения, 43:24). Кроме того, из контекста употребления в различных местах Священного Корана таких терминов и понятий, как айат, баййине (син.), султан, доказательство (бурхан), следует, что в эпоху ниспослания Священной Книги для идеи «руководства» существовали критерии, принятые всеми мусульманами. Далее, способ повествования Корана о самом себе (см., например: Корова, 2:185) больше говорит о содержании и смысле Божественного Слова, нежели о внешней форме и структуре. Поэтому, вероятно, можно сказать, что в контексте «вызова» рассматривается именно направляющая, руководящая роль Священного Корана.
Когда речь заходит о ранних взглядах на проблему «вызова, брошенного Священным Кораном», то здесь можно указать на предания о ниспослании айата «Если бы мы желали, мы сказали бы то же самое. Это — только истории первых!» (Добыча, 8:31). Согласно этим преданиям, один из многобожников, по имени Надр б. Харис, начал рассказывать христианские повествования о судьбах прежних народов, упоминающихся в Коране (Ибн Джаузи 3, с. 348). Принимая во внимание доверие к этому преданию, существовавшее во II в. х. / VIII в. н.э., можно сказать, что в сознании мусульман той эпохи идеей, которой бросается вызов в Священном Коране, является руководящая роль последнего.
Представляется, что в I в. х. / VII в. н.э. идея «вызова, брошенного Кораном» встретила противодействие со стороны противников ислама (см., например: Ма‘рифат 4, с. 228 и далее). По сообщению ряда преданий, во времена Пророка (да благословит Аллах его и род его!) некоторые люди, сталкиваясь с художественной красотой Корана, признавали его сверхчеловеческую природу (см., например: Его же, т. 4, с. 191—217 и далее). Смысл этих преданий интерпретируется следующим образом: признающие сверхчеловеческую природу Корана были литераторами, поэтому неподражаемым элементом, который они нашли в Коране и перед которым склонили голову, является его литературная красота. Подобные взгляды можно найти и в поздних источниках (см.: Бакиллани. И‘джаз, с. 24; Фахр ад-Дин, с. 5—7). Наиболее ранние свидетельства в пользу данной точки зрения можно видеть в трудах Джахиза (ум. 255 г. х. / 869 г. н.э.). Последний ясно утверждает, что предметом вызова Корана, перед которым оказались бессильны враги, были его красноречие и высокий смысл (т. 1, с. 527). Табари (ум. 310 г. х. / 922 г. н.э.) также говорит о бессилии врагов перед вызовом, брошенным Кораном (т. 1, с. 238—239), а Кулини (ум. 328 г. х. / 940 г. н.э.) приводит предание, передаваемое со слов имама Хади (мир ему!), которое подтверждает, что Откровение было ниспослано в эпоху распространения литературных творений, а также утверждает художественное превосходство Священной Книги (т. 1, с. 24—25). С учётом этих данных, можно сказать, что, по меньшей мере, в III в. х. / IX в. н.э. понятие тахадди свидетельствовало о распространённом убеждении, что тайна неподражаемости Корана и невозможности ответить на его вызов заключается в его литературной красоте.
Отмечая наиболее ранние примеры использования термина тахадди во II в. х. / VIII в. н.э. можно упомянуть Тафсир (с. 154), приписываемый имаму ‘Аскари (мир ему!), а также устные цитаты из некоторых сочинений Джахиза (см.: Суйути 4, с. 6). Вместе с тем, широкое употребление данного термина, вероятно, восходит к тому времени, когда понятие тахадди стало использоваться как термин для пояснения концепции о неподражаемости Корана по форме и содержанию (и‘джаз ал-Кур’ан) в ходе дискуссий второй половины IV в. х. / X в. н.э. (см., например: Хаттаби, с. 21). Бакиллани (ум. 403 г. х. / 1013 г. н.э.) в своих трудах широко использует этот термин (см.: И‘джаз, с. 24, 31 и др.; Тамхид, с. 171, 184 и др.). Он вывел использование термина тахадди за рамки проблемы «чудесности Корана», считая его необходимым условием чудесного происхождения необычных действий всех претендующих на звание пророка (И‘джаз, с. 251—252). По словам Бакиллани, если действие, претендующее на сверхчеловеческое происхождение, не сопровождается вызовом, обращённым к соперникам, то его нельзя считать доводом для всеобщего доверия и подтверждения личных пророческих притязаний совершающего необычные деяния (Там же, с. 251).
С этих пор понятие тахадди быстро стало знакомым, привычным и часто употребляемым термином среди богословов, а затем и комментаторов. Богословы говорили, что когда Коран бросил вызов своим соперникам, у арабских риторов имелась возможность вступить в борьбу, однако они ни при каких условиях не ввергли себя в кровавую войну и прочие трудности (см.: Туси, с. 169). С течением времени понятие тахадди оказалось тесно связанным с концепцией неподражаемости Корана, то есть рассматривалось в рамках той точки зрения, что пророчество, претендующее на посланническую миссию, может быть доказано только через явление им чего-либо необычного, сопряжённого с призывом к состязанию с ним, а также с желанием Всевышнего, по милости Своей лишающего соперников силы для ответа (см.: Бакиллани. Тамхид, с. 184; ‘Азуд ад-Дин 3, с. 345. См. также: Настоящая Энциклопедия, «Лутф»). Когда говорят о разнице между чудом (му‘джиза), совершаемым пророком, и выдающимися деяниями великих людей или чудесами, совершаемыми святыми (карамат), «вызов» (тахадди) также оказывается условием, поскольку иногда может случиться так, что Господь дарует кому-либо возможность совершить нечто, выходящее за пределы человеческих возможностей, однако по милости Своей, лишит его усилия притязаний на пророчество (см.: ‘Азуд ад-Дин 3, с. 465).
Естественно, что вслед за различными мнениями относительно неподражаемости Корана (см.: Настоящая Энциклопедия, «И‘джаз ал-Кур’ан») при комментировании айатов, содержащих идею «вызова» (тахадди), также возникали разнообразные взгляды на объяснение её сущности. Большинство мусульманских мыслителей, несмотря на характерные различия, ищут неподражаемость Корана в его художественном аспекте и истолковывают «вызов», как предложение показать более искусную книгу.
Список источников:
‘Азуд ад-Дин Иджи, ‘Абд ар-Рахман. ал-Мавакиф [Духовные предстояния] / Подг. ‘Абд ар-Рахман ‘Умайра. Бейрут, 1997.
Бакиллани, Мухаммад. И‘джаз ал-Кур’ан [Чудо Корана] / Подг. Ахмад Сакар. Каир: Дар ал-ма‘ариф, б.г.
Его же. Тамхид ал-ава’ил [Приготовление к началам] / Подг. ‘Имад ад-Дин Ахмад Хайдар. Бейрут, 1987.
Джахиз, ‘Амр. ал-Байан ва-т-табйин [Изложение и объяснение] / Подг. Фаузи ‘Атави. Бейрут, 1968.
Ибн Джаузи, ‘Абд ар-Рахман. Зад ал-масир [Припасы в дорогу]. Бейрут, 1404/1984.
Кулини, Мухаммад. ал-Кафи [Достаточный] / Подг. ‘Али-Акбар Гаффари. Тегеран, 1377/1958.
Ма‘рифат, Мухаммад-Хади. ат-Тамхид [Приготовление]. Кум: Джаме‘е-йе мударресин, б.г.
Священный Коран. Б.м., б.г.
Суйути, Джалал ад-Дин. ал-Иткан фи ‘улум ал-Кур’ан [Совершенство в науках о Коране] / Подг. Мухаммад Абу-л-Фазл Ибрахим. Каир, 1387/1967.
Табари. Тафсир [Толкование]. Б.м., б.г.
ат-Тафсир [Комментарий], приписываемый имаму Хасану ‘Аскари (мир ему!). Кум, 1409/1989.
Туси, Мухаммад. ал-Иктисад [Умеренность] Тегеран, 1400/1980.
Фахр ад-Дин Рази. Нихайат ал-иджаз [Предел краткости]. Каир, 1317/1899.
Хаттаби, Хамд. Байан и‘джаз ал-Кур’ан [Изложение чуда Корана] // Салас раса’ил фи и‘джаз ал-Кур’ан [Три трактата о чуде Корана] / Подг. Мухаммад Халафаллах и Мухаммад Заглул Салам. Каир, 1991.
‘Али Ма‘мур
