Совместная экспедиция НИУ «Высшая школа экономики» и Уфимского университета науки и технологий провела комплексное исследование исторической памяти о суфизме в трёх районах Республики Башкортостан.
Студенческая экспедиция была поддержана в рамках профессионального конкурса «Открываем Россию заново» — межуниверситетской программы студенческих экспедиций, организованной Высшей школой экономики, президентской платформой «Россия – страна возможностей» и программой «Больше, чем путешествие». Наставниками экспедиции выступили доцент Уфимского университета науки и технологий, кандидат филологических наук Искандер Расулевич Саитбатталов (г. Уфа) и доцент НИУ «Высшая школа экономики», кандидат исторических наук Ирина Алексеевна Лебедева (Царегородцева) (г. Москва). В команду экспедиции были набраны студенты обоих вузов, а также Московского государственного института международных отношений и Южного федерального университета (г. Ростов-на-Дону). Среди студентов-участников экспедиции были начинающие востоковеды и регионоведы со знанием арабского, турецкого языков и языка дари, историки и теологи со знанием башкирского и татарского языков, а также социолог.
Фонд Ибн Сины любезно согласился выступить информационным партнёром экспедиции.
Контекст
Исламский мистицизм или суфизм (ар. тасаввуф) — многогранное явление мусульманской культуры, с трудом поддающееся однозначному определению. Суфизм можно трактовать и как мистико-аскетическое направление в исламе (такое понимание чаще всего встречается в словарях и энциклопедиях), и как мистико-философское учение (в этом качестве его рассматривают многие академические исследователи), и как одну из традиционных исламских наук (в таком виде его изучают и преподают в исламских учебных заведениях), и как специфический тип мировоззрения или социальной организации. Общим во всех этих взглядах является одно — представление о непосредственном, внерациональном постижении божественных истин на протяжении многих столетий влияло мусульманское богословие, религиозную и социальную практику, быт и нравы мусульман по всему миру.
Не является исключением и территория современной Республики Башкортостан. Это не только субъект Российской Федерации, одна из крупнейших республик в её составе с преобладанием этнических мусульман, но и историко-культурный регион, место этногенеза башкирского народа. Археологические свидетельства проникновения ислама на эту территорию относятся к VIII в. н. э., письменные — к Х в. Суфии присутствовали в башкирском обществе уже в XIII—XIV вв. В XIX в. подавляющее большинство мусульманских деятелей региона — имамы мечетей, преподаватели медресе, муфтии Оренбургского магометанского духовного собрания, поэты, каллиграфы, чиновники и офицеры российской службы — были так или иначе связаны с суфийскими братствами и их духовными наставниками.
Вершина развития суфийской культуры среди башкир связывается с деятельностью Зайнуллы Расулева (Зайнуллах ибн Хабибуллах ибн Расул; 1833–1917), воспитавшего тысячи последователей и через своё медресе «Расулия» в городе Троицке (ныне Челябинская область) оказавшего существенное влияние на духовную культуру башкир и казахов. Ученики и последователи шейха Зайнуллы возглавляли Центральное духовное управление мусульман России (впоследствии — Духовное управление мусульман России и Европейской части СССР) до 1974 г. Интеллектуальное и духовное наследие этого наставника оказало влияние на формирование сегодняшнего облика мусульманских общин в разных регионах постсоветского пространства.
Суфизм как исторический и культурный феномен достаточно широко представлен в публичном поле Республики Башкортостан. Некоторые суфийские авторы и тексты изучаются в рамках курсов башкирской литературы в школах и университетах, проводятся научные конференции и семинары, посвящённые суфизму, издаются художественные произведения, посвящённые выдающимся мистикам, осуществляют религиозную практику сами участники суфийских объединений; однако исследований, которые в обобщённом виде представили бы суфийскую традицию на территории республики в её единстве – и как объект исторической памяти, и как живую практику — пока не появилось. Участники экспедиции «Дорогами мистиков Башкирии» поставили себе задачу восполнить по возможности этот пробел.
Подготовка
Нынешняя экспедиция по изучению суфийских традиций в Республике Башкортостан – не первая для ее наставников. Начало было положено в 2019 г., когда в экспедицию отправились 15 студентов НИУ «Высшая школа экономики» под руководством преподавателей И.А. Лебедевой (Царегородцевой) и В.А. Матросова, а И.Р. Саитбатталов выступил одним из организаторов поездки и координатором экспедиционной команды. Московская группа посетила тогда ряд населенных пунктов в северных и северо-западных районах Республики Башкортостан и оцифровала фрагменты более 100 старопечатных книг и рукописей на арабском языке, а также на фарси и тюрки. Параллельно участники экспедиции погрузились в исследование памятных мест, связанных с деятельностью местных суфийских наставников, живших в дореволюционное время, а также записали интервью с информантами-хранителями частных коллекций старопечатных книг и рукописей, среди которых были обнаружены и суфийские сочинения.
Второй сезон экспедиции под руководством тех же наставников и с участием 8 студентов НИУ «Высшая школа экономики» состоялся в мае 2022 г. Одними из ключевых задач этого сезона экспедиции стала фотофиксация и описание объектов, воспринимаемых местными верующими как сакральные (могилы аулия, мемориальные комплексы, мечети), а также включенное наблюдение за ритуальной жизнью членов местного отделения тариката Накшбандия-Хаккания.
Экспедиции 2019 и 2022 гг. показали, что материал, отражающий то, как воспринимаются и передаются сегодня суфийские традиции и насколько глубоко эти традиции укоренены в коллективной и индивидуальной памяти верующих в Республике Башкортостан, достаточно обширен и по преимуществу еще мало исследован. Поэтому наставники экспедиции решили продолжить полевые исследования.
Задачи, поставленные перед экспедицией третьего сезона, имели комплексный характер: зафиксировать и проанализировать устный нарратив о мусульманских мистиках прошлого, выяснить отношение современных верующих к суфийскому наследию региона, найти и исследовать материальные объекты, связанные с памятью о суфизме и суфиях. Наставникам экспедиции предстояло сформировать команду студентов, которые не только хорошо ориентируются в общем исламоведении, а также истории и этнографии региона, но и способны выполнять социологические (составление гайдов для интервью с информантами, проведение самих интервью, их транскрибирование и последующий анализ), антропологические (фото- и видеофиксация мест памяти, религиозных обрядов, их единообразное описание и картографирование), археографические (фиксация эпиграфических объектов и оцифровка, идентификация и описание рукописных и старопечатных книг) задачи. Девять студентов, прошедших предварительный отбор, смогли продемонстрировать владение навыками, которые должны были пригодиться на практике — умение фотографировать, пользоваться звукозаписывающей техникой, брать интервью у незнакомцев, понимать классические языки ислама и языки народов Республики Башкортостан.
Началу поездки предшествовала лекционная и практическая подготовка студентов-участников экспедиции в дистанционном формате. Подготовительный курс, разработанный наставниками экспедиции, состоял из лекций и семинаров по мусульманскому богословию и исламоведению, истории ислама в Башкортостане, теории и истории суфизма, практических занятий по подготовке к интервью и работе с полевыми материалами.
Курс включал в себя также лекции и мастер-классы приглашенных специалистов. Этнограф, кандидат педагогических наук Марат Абясович Сафаров прочитал лекцию о полевой работе в районах компактного проживания мусульман в центральных регионах России. Старший научный сотрудник Института востоковедения РАН и доцент НИУ ВШЭ, кандидат филологических наук Татьяна Александровна Аникеева провела мастер-класс по оцифровке арабографичных рукописей и старопечатных книг. Искусствовед и приглашенный преподаватель НИУ ВШЭ Анна Владимировна Моисеева поделилась со студентами опытом фотографирования мусульманских культовых объектов.
В рамках подготовительной работы студенты выполнили несколько индивидуальных и коллективных заданий. По заданию наставников экспедиции, владеющие языками ислама студенты попробовали установить авторство и названия несколько рукописных и старопечатных источников из коллекций экспедиций 2019 и 2022 гг. в Республику Башкортостан, а также при помощи наставников перевели отдельные фрагменты из этих источников с турецкого языка и с языка фарси. Имеющие опыт социологических и теологических исследований молодые участники экспедиции разработали гайд для пилотного интервью, провели его и обсудили вместе с наставниками результаты, а также стратегию будущей работы в поле. Этот опыт помог малознакомым с мусульманской культурой студентам подготовиться к предстоящей работе с информантами, а тем, кто пока не имел опыт структурированного социологического исследования, понять, на что стоит обратить внимание в ходе предстоящих интервью. Наконец, при непосредственном участии наставников экспедиции студенты представили план-проект будущего полевого дневника, структуру паспортизации объектов и содержательное описание некоторых из религиозных объектов, которые предстояло посетить.
В итоге, 2 октября в уфимской гостинице «Башкортостан» собралась подготовленная и сплочённая команда. Посещение музеев, мечетей и других мест мусульманского культа в Уфе стало для студентов мягким погружением в среду будущего исследования.
Дороги и информанты
Дорога имеет особое значение в суфизме. Так, сама система духовных практик, направленных на постижение божественных тайн, нередко обозначается арабским словосочетанием ас-сайр ва-с-сулук (букв. «образ жизни» или «поведение»), т.е. движение по избранному и праведному пути, а система методов духовного воспитания, применяемых конкретными суфийским наставниками, и руководимые ими братства обозначаются еще одним арабским термином тарика, что значит «путь». В этой связи и название экспедиции, и то, что ее участники преодолели за шесть дней более 1000 км, посетив 12 населённых пунктов, весьма символично.
Маршрут экспедиции был разработан так, чтобы в рамках одной поездки охватить места, в которых жива память о мусульманских мистиках прошлого, действуют современные суфийские группы, присутствуют почитаемые ими сакральные объекты, сохраняются коллекции рукописных и старопечатных книг. Решено было сосредоточиться не на Учалинском и Баймакском районах Республики Башкортостан, где родились выдающиеся шейхи Зайнулла Расулев и Мужавир Сиражетдинов (1882–1967), а на горнолесных районах – Белорецком и Бурзянском – и лесостепном Кугарчинском районе, о духовных традициях в которых написано пока относительно немного.
Изучая историческую память о мусульманских мистиках в Республике Башкортостан, участники экспедиции провели 18 интервью с местными жителями, хранящими суфийские традиции и реликвии или хранящими воспоминания о ритуальной и обрядовой жизни мусульман в советское время. Большинство собеседников — люди 1950-х гг. рождения, выросшие в период государственного атеизма. Как показал предварительный анализ интервью, мусульманская традиция в регионе в советское время не прерывалась: о существовании Бога и необходимости веры детям рассказывали взрослые, религиозные обряды, прежде всего, молитву и пост, соблюдали на протяжении всего советского времени, в семьях бережно сохранялись и передавались от отца к сыну мусульманские реликвии
Рассказы информантов о тайном соблюдении мусульманских религиозных предписаний сходятся в общих чертах и образах: «У нас и в советское время и вообще никогда не отрекались от религии… собирались, по-тихому резали курбаны, лишний раз не рекламируя»; «Бабушка всегда закрывала наглухо окна, а потом читала намаз. И говорила все время, что есть Аллах, он поможет»; «Когда [дедушка] вернулся с войны, занимал руководящую должность, а как встал на религиозный путь, то начал читать у себя в деревне погребальные молитвы, обряды бракосочетаний молодоженам, детям давал имена, занимался этим на протяжении долгого времени… А я думал: зачем мне отставать от них?». Приобщение к религиозной традиции в семье, по рассказам, происходило чаще всего по линии «дедушки (бабушки) — внуки», однако люди, родившиеся в первые десятилетия советской власти, из этой цепи тоже далеко не всегда выпадают. Информанты 1950-1960-х гг. рождения вспоминают, как представители поколения их родителей писали «на арабском» (возможно, на тюрки арабскими буквами), учили других людей делать транскрипции коранических сур и аятов башкирской кириллицей (таких документов в Республике Башкортостан достаточно много), некоторые прямо сообщают, что научились у матерей читать намаз.
Хотя слово «суфизм» было знакомо далеко не всем старшим собеседникам экспедиции, понятие зикр (ритуал поминания Бога и сопутствующие специальные техники) и многие практики, прочно ассоциирующиеся с суфизмом: использование чёток, посещение могил аулия (особо почитаемых при жизни и после смерти людей, которых считают приближёнными к Богу), дополнительные молитвы, — знакомы информантам с детства. При общей сюжетной канве и повторяющихся деталях рассказы о суфийских наставниках, действовавших в советское время, иногда варьируются. В Белорецком районе собрания для поминания Бога, по рассказам информантов, проводились на уединённых лесных полянах, а жители Бурзянского района достаточно подробно вспоминали: перед такими собраниями мужчинам раздавали тюбетейки, которые к 1950-60 гг. уже стали редкостью; участники никогда не сидели на голом полу, а обязательно что-то подстилали. Отец одного из информантов из Кугарчинского района, столкнувшийся в детстве и юности с проблемами из-за того, что был «сыном муллы», по словам собеседника экспедиции, отъезжал из деревни на 30 км, чтобы исполнять зикр в одиночестве. Мусульманская традиция воспринимается информантами как непрерывная, а религиозные практики, которые представители старших поколений выполняли в советское время сами и передавали потомкам — как духовный подвиг.
— Ислам у нас сохранился, благодаря нашим бабушкам и дедушкам. У них настолько сильной была вера, что они выполняли все повеления Аллаха, а наша вера слабее по сравнению с их. Они старались соблюдать в религии всё, какие бы трудности ни были, их же и запугивали, каких только репрессий не было, и всё равно старались сохранить свою религию, — отметил один из собеседников, 50-летний действующий имам.
Личные истории приобщения к суфизму также имеют различия. Для одних информантов суфийский ритуал, в том числе такие его аспекты, как практика целительства, — часть семейной религиозной традиции, унаследованной от дедушек, которые «читали намаз прямо в степи» и бабушек, которые «не выпускали из рук чёток». В постсоветское время такие практики, передававшиеся из поколения в поколение и не имевшие специального терминологического обозначения, были осознаны их носителями в качестве «суфийских». Для других встречи с духовными наставниками стали результатом индивидуальных духовных исканий и сознательных попыток следовать по пути благочестивых предков, понять их духовные мотивы.
Тем не менее, общей чертой всех без исключения рассказов о приобщении к суфийской практике в постсоветские годы является восприятие личного знакомства информантов с шейхами за пределами Республики Башкортостан не как чего-то навязанного извне, а как реализации внутреннего, возникшего у самих верующих, духовного импульса.
Места и объекты
Арабским словом макам (буквально стоянка) метафорически обозначают стадии духовного пути мистика, внутреннее состояние сердца. Согласно учениям разных суфийских братств, число макамов может быть различным и достигать 70. Это же слово используется для обозначения святынь, прежде всего мест упокоения праведников: могила есть последняя стоянка на земном пути человека. В исламоведческих исследованиях практика посещения макамов, называемая по-арабски зийара (бук. «визит», «посещение»), рассматривается как один из ключевых индикаторов живой суфийской традиции.
В картине мира башкирского народа пространство обретает сакральный статус, будучи наделено значимыми характеристиками или связано с памятью о предках: названия гор, рек, урочищ, населённых пунктов связываются с легендарными героями и их славными деяниями, почитаются не только величественные средневековые мавзолеи и могилы конкретных религиозных деятелей XVIII—XX вв., но и древние курганы. Сам Урал — поэтическое обозначение родины башкир — трактуется в эпосе «Урал-Батыр» как место деятельности и упокоения мифического первопредка: «Дорога Урала — высокая гора, могила Урала — славная гора, стала называться Уралом».
Суфийская культура в Республике Башкортостан и на всем Урало-Поволжье в целом неразрывно связана с почитанием мест упокоения праведников. Самое популярное историографическое сочинение XIX в., анонимный труд «Булгарские хроники», фактически представляет собой каталог почитаемых могил, сопровождаемый кратким рассказом о принятии ислама народами региона и о духовных подвигах погребённых. Поэт, историограф и суфийский шейх Мухаммад-Али Чукури (1826–1889), посвятивший свой трактат критике и дополнению этого сочинения, сам занимался выявлением святых мест и обосновывал эти действия присутствием «мужей сокровенного» (ар. риджал ал-гайб) — невидимых обычному взору праведников, молящих Бога о милости к людям, учение о которых было детально разработано великим мистиком и философом Ибн Араби.
В Белорецком, Бурзянском и Кугарчинском районах Республики Башкортостан расположен ряд сакральных объектов, почитаемых мусульманами и связываемых как с героями народного эпоса, так и деятелями мусульманкой общины края. Некоторые объекты почитаются с давних пор (курган Бабсак-бия, легендарного предводителя башкир клана Кыпсак, героя эпоса «Бабсак и Кусяк»; гора Масим, связываемая с ханом, героем того же эпоса; гора Аулия), другие возникли в советское время (могилы умерших в 50-60-е гг. прошлого века Шамсетдина-ишана, Ильяса-муаззина, Шамигул-хальфы), некоторые были воздвигнуты в последние годы (макамы Урал-батыра и Алдар-батыра).
В рамках антропологического направления экспедиции эти имеющие для местных жителей сакральный статус объекты были осмотрены, сфотографированы и описаны по единой схеме. Информантам во всех трёх районах задавались вопросы о том, посещают ли они эти места, если да, то при каких обстоятельствах, какие практики они там совершают. Большинство опрошенных приезжают на сакральные объекты только в пределах районов постоянного проживания, причём не привязывают посещения к каким-либо датам и жизненным обстоятельствам. За пределами исследованной территории всеми опрошенными почитаются и посещаются: предположительное захоронение сподвижников пророка Мухаммада на горе Нарыстау (Миякинский район), проповедника Рамадана ал-Ауши на горе Ауштау (Учалинский район), где камень с арабской надписью был установлен Зайнуллой Расулевым); могила Мужавира Сиражетдинова (Баймакский район).
Характерно, что два непосредственно исследованных и четыре упоминаемых в интервью сакральных объекта возникли в советское время. Это могилы Мужавира-хазрата в д. Мансурово Баймакского районе, Шамсетдина-ишана в с. Шигаево Белорецкого района, Ильяса-муаззина в с. Старомунасипово Бурзянского района, Шамигула-хальфы в с. Саиткулово Кугарчинского района.
Именно с этими объектами информанты связывают эмоциональные и личные переживания, а также многие счастливые семейные истории о разрешении разного рода проблем: «У нас в Мунасипово лежит Ильяс-муаззин, мы туда ездим и получаем успокоение» (Бурзянский район), «Туда приезжают, ровно так же, как и к могилам родителей, с почтением, и для получения воспитания. Мы туда приезжаем и просим у Аллаха прощения. Нельзя сказать, что это плохо, даже есть поговорка “Живых – цени, а у покойных могилы знай”» (Белорецкий район).
Два сакральных объекта — макамы Урал-батыра недалеко от д. Исмакаево Белорецкого района и Алдар-батыра в с. Атиково Бурзянского района — посвящены не религиозным деятелям, а фольклорному и историческому героям. Урал-батыр — главный герой мифического эпоса о возникновении Уральских гор, победитель жестокого царя Катила, практиковавшего человеческие жертвоприношения, чудовищ-дивов и драконов, завещавший потомкам творить добро. Макам Урал-батыра представляет собой грандиозный комплекс из каменных стел, бревенчатой ограды и небольшой мечети в труднодоступной горнолесной местности. Как отметил один из информантов, размеры погребальной ограды указывают не на физический рост героя, а на его духовный подвиг.
Макам другого героя — Алдар-батыра — расположен на въезде в с. Атиково рядом с мечетью и представляет собой каменную стелу с цитатой из Корана на арабском и башкирском языках, информацией об Алдаре Исекееве и стихотворением на башкирском. По словам местного имама, посетители сакрального объекта молятся в мечети, так что его установка пошла на пользу местной общине.
Внешний облик почитаемых объектов отличается в зависимости от времени их возведения. Могила аулия у с. Шигаево представляет собой светлую каменную плиту с надписью на арабском языке и тюрки. Могилы Шамседина-ишана в том же селе и курган Бабсак-бия в Бурзянском районе отмечены прямоугольными плитами с надписями на башкирском языке, кратко характеризующими погребённых. Макамы Урал-батыра, Алдар-батыра и Шамигул-хальфы выполнены в едином стиле: черные камни с надписями на арабском и башкирском языках. Последние два объекта огорожены стилизованными юртами из ажурного металла. Могила Шамигул-хальфы отличается тем, что верхняя часть надписи на современном камне в точности повторяет графический облик эпитафии на старом, меньшем по размеру, камне.
По своему оформлению от всех исследованных объектов разительно отличаются пять могил на горе Аулия в Кугарчинском районе. Они представляют собой каменные обкладки, окруженные металлическими оградками, обвязанными разноцветными лентами. Такой облик сакрального объекта, с одной стороны, отражает более ранние формы их бытования (каменные обкладки без надписей, оградки из доступных материалов), с другой стороны, учитывая единодушие всех информантов относительно недопустимости привязывания ленточек к могилам и окружающим их предметам и деревьям, может объясняться популярностью и доступностью объекта в качестве туристической достопримечательности.
Участникам экспедиции предстоит серьезная работа по анализу и обобщению полученного изобразительного и нарративного материала с привлечением этнографических, антропологических и искусствоведческих данных и подходов, однако уже на данном этапе можно сделать предварительный вывод о непрерывности традиции почитания святых мест у мусульман в Республике Башкортостан и наличии общего канона осуществляемых при их посещении действий.
Книги и рукописи
Действующее сегодня в Республике Башкортостан братство Накшбандия исторически позиционировало себя как братство ученых. Его последователями были известные мусульманские богословы, государственные деятели, историографы и поэты. Наставники братства, жившие в дореволюционное время на территории республики и в сопредельных регионах, создали внушительную по объёму и жанровому разнообразию литературную традицию на арабском, персидском и языке тюрки; некоторые славились при жизни как собиратели книг и обладатели крупных коллекций.
Одной из значимых находок экспедиции стала частная коллекция старопечатных и рукописных книг, принадлежащая потомкам Шамигула Бикбаева, или Шамигул-хальфы (1876–1957) – одного из накшбандийских наставников и лидера местной мусульманской общины, который, по рассказам, обладал даром целителя. Происхождение этой коллекции связано с личностью самого Шамигула-хальфы, который, согласно воспоминаниям современников, собранным в 90-е гг. прошлого и в начале этого века, учился в Бухаре и Троицке, а по словам внука, Хуббуллы Бикбаева, много читал старые книги.
История коллекции была непростой. Разнообразие владельческих надписей и пометок на полях, сделанных арабицей, башкирской латиницей и кириллицей, многочисленность имён и фамилий, часть которых незнакома современным владельцам, повторение одних и тех даже трудов в разных изданиях (до четверых сильно фрагментированных экземпляров поэмы «Мухаммадия» османского поэта Мехмеда Биджана Языджиоглу, два филологических трактата на персидском языке и др.) позволяют предположить, что Шамигул-хальфа, по-видимому, целенаправленно собирал старые книги в ходе своих поездок для лечения страждущих либо принимал их в дар от своих посетителей. Спрятанная под крышей дома коллекция в 60-е годы прошлого века пережила пожар, поэтому многие некогда единые тома фрагментированы, а часть книг и документов сохранилась в россыпи, с трудом поддающейся структурированию.
Хуббулла Бикбаев любезно предоставил участникам экспедиции возможность оцифровать семейные реликвии. Уже в процессе оцифровки собрания были предварительно установлены хронологические рамки образующих его источников. Самый ранний датированный документ (трактат по мусульманскому праву на арабском языке) относится к 1826 г., самый поздний (фрагмент сборника молитв для лечения разных недугов), судя по материалу — к середине ХХ в.
Среди старопечатных книг выявлены фрагменты разных изданий Корана казанской печати, тафсиры, в частности, «Джалалайн», поэма «Мухаммадия» в нескольких экземплярах, учебники по мусульманскому праву и вероучению. Среди рукописей значительное место занимают сборники молитв для исцеления от различных болезней; сборники имеют небольшой формат и написаны с использованием узнаваемой среднеазиатской орфографии. Эти тексты прямо соотносятся с областью профессиональной деятельности Шамигула-хальфы и, судя по многочисленным пометам, явно активно использовались и перечитывались.
В коллекции Шамигула-хальфы нашлось место и для художественных текстов: при оцифровке были идентифицированы почти полный список поэмы «Повесть о Йусуфе» Кул Али и прозаическое сочинение «Повесть о Кахраман-Катиле». Установление названия и автора сборника дидактических рассказах о суфиях, а также атрибуция ряда стихотворных фрагментов — задача, требующая более тщательного анализа.
Участникам экспедиции предстоит составить археографическое описание арабского толкования к Корану, переписанного чернилами двух цветов и в конце XIX в. принадлежавшее имаму Бахтигарею Джиргани из знаменитого рода Рамиевых. Идентификации ожидают и другие находки из коллекции: крупный арабоязычный трактат по математике и ряд меньших по объёму сочинений по мусульманскому праву, вероучению, логике и арабской филологии.
Показательно, что в собрании книг, прямо связанном с личностью суфийского деятеля, почти нет сочинений непосредственно по суфизму. Исключениями является упомянутый выше дидактический сборник на тюрки, письменные разрешения (иджаза) на чтение мистических сочинений, выданные историографом суфизма Абдуллой ал-Маази (Магазовым) разным имамам, и краткий сборник молитв (аврад) с приложением цепочки духовной преемственности Шамигула-хальфы, переписанный, по-видимому, его собственной рукой.
Предварительное знакомство с коллекцией показало, что суфийские наставники далеко не всегда сами составляли, переписывали или сочиняли трактаты о суфийской науке. Таким образом, исследование суфийских традиций в регионе не может исчерпываться исключительным вниманием к так называемому «интеллектуальному суфизму», но предполагает также всестороннее изучение ритуально-обрядовой стороны духовной жизни мусульман, сохраняющих и передающих традиции, связанные с деятельностью здесь суфийских наставников.
Планы
Участникам экспедиции «Дорогами мистиков Башкирии» предстоит расшифровать, сверить и перевести десятки часов неструктурированных интервью, систематизировать фотоматериалы, картографировать сакральные объекты и разработать интерактивный интерфейс карты маршрута экспедиции, идентифицировать и описать старопечатные книги и рукописи, оцифрованные в ходе поездки.
Анализ интервью позволит сделать вывод о содержании существующего нарратива (или нарративов) о суфизме – дореволюционном, советском и постсоветском – среди мусульман Республики Башкортостан и ответить на вопрос, действительно ли суфийские традиции здесь не прерывались, несмотря на десятилетия антирелигиозной пропаганды, и если да, то чем они качественно отличались в разные периоды.
Картографирование и паспортизация сакральных объектов несет не только прикладную задачу – зафиксировать их текущее состояние и координаты, но и исследовательскую, поскольку многие из посещенных участниками экспедиции объектов были в советское и ранее постсоветское время объектами религиозного паломничества, и с ними также связан ряд нарративов о суфизме.
Благодаря археографическому описанию коллекций старопечатных книг и рукописей можно понять не только, что предпочитали читать местные мусульманские деятели и суфийские наставники, но и насколько глубоко они были интегрированы в общую интеллектуальную культуру ислама. Особый интерес в этом отношении представляют рукописи, составленные или написанные местными суфийскими наставниками и отражающие не только их индивидуальный жизненный путь, но и, в общем, уровень образования мусульманских интеллектуалов Урало-Поволжья, учебно-дидактические задачи, которые стояли в то время перед региональными религиозными лидерами, а также круг проблем и вопросов, которые заботили в то время членов суфийских братств.
Экспедиция третьего сезона по Республике Башкортостан не только принесла ее участникам ценный исследовательский материал, но и поставила перед ними новые задачи и вопросы. А это значит, что академическое путешествие дорогами мистиков Башкирии должно ждать продолжение.
Благодарность
Участники экспедиции благодарят:
— проект «Открываем Россию заново» и туроператора «Тенгри» — за финансовую и организационную поддержку;
— Фонд Ибн Сины — за информационную поддержку;
— доктора исторических наук Айслу Билаловну Юнусову, кандидата филологических наук Татьяну Александровну Аникееву, искусствоведа Анну Владимировну Моисееву, кандидата педагогических наук Марата Абясовича Сафарова — за ценные советы по теме экспедиции;
— Салавата Амирхановича Кильдина, Амину Ильдусовну Уразову, Ирину Васильевну Фролову, Марселя Валиевича Гумерова, Юсупа Файзрахмановича Валиуллина, Нурию Халисовну Исхакову, Рустама Римовича Идрисова, Мухамета Усмановича Тулебаева — за помощь в планировании и проведении экспедиции.
И.А. Лебедева, И.Р. Саитбатталов
Фотографии участников экспедиции
